Дым клубами поднимался к козырьку крыши, под которой мы укрылись от непогоды. Прижавшись спиной к облезлой стене заброшенного дома, я наблюдала, как загорается огонек на конце папиросы нашего проводника. Дождь уныло поливал заросший берег, на котором располагалась карельская деревня. У кромки воды мы разложили байдарки, они были почти готовы к отплытию.
Когда морось закончилась, мы залезли в лодки и оттолкнулись от берега. Весло плавно рассекало водную гладь, гребок получался сильным и уверенным, будто и не было тех 8 лет перерыва. Байдарка почти беззвучно скользила по туманному озеру, пахло водорослями и сыростью. Временами дождь снова начинал накрапывать, и мы прятались под ветвями деревьев, нависающих с небольших островков. Накрывшись тентом, мы сверялись с картой в поисках истоков реки – Северной Шуи.
… Мы плыли уже 3ий день, и все еще не встретили ни одной группы, ни одного человека. Год выдался сухим и река частично обмельчала и заболотилась. Иногда приходилось играть в «кораблики» – по колено в воде мы тянули за собой байдарки, чтобы не порвать их о камни. Бывшие грозные пороги теперь понуро торчали из сильно опустившейся по уровню реки.
Кажется на 5ый день мы лишили бобра жилья. Пришлось с чувством разбойного нападения разрушать его плотину. Он выстроил ее в самом узком месте реки, напрочь перекрыв и так скудный поток. Около часа ушло на разбор веток, бревен, а затем еще часа полтора в ожидании наполнения водою до нужного уровня. Теперь веслами мы скребли по дну, но хоть как-то плыли. Обездоленный бобер или его товарищ догнал нас к следующему утру. На восходе он подплыл к байдарке и, охваченный праведным гневом, бил хвостом по поверхности, не иначе как готовясь к отмщению.
Река выдавала всё новые сюрпризы. Теперь это были плавучие, почти сросшиеся между собой островки, диаметром чуть более полутора метров. Решалась эта проблема двумя путями. Мы упирались веслом и с силой отодвигали их друг от друга, чтобы лодка могла пройти. В особо запущенных случаях приходилось тащить байдарки волоком между ними.
По утрам нас будил запах пшеничных лепешок. Александр Александрович, зажав в зубах папиросу, медитативно смешивал муку, соль и воду, затем обжаривал на сковородке и вот, ароматные и румяные радости попадали к нам на тарелки. Мы вгрызались в них, запивая крепким заварным кофе, и казалось, что не может быть ничего вкуснее.
На 10ый день мы вышли из похода. Голосовали на трассе под дождем, озябшие и промокшие, с огроменными рюкзаками, в которые были упакованы байдарки. Счастливые, наверное. Хотя… это ощущение всегда приходит позже.
